Я хотел спланировать убийство, а купил машину. Как так вышло?
Название: Повелитель жаб (Путь следования)
Автор:[L] Glenng [/L]
Бета: серые клеточки моего мозга
Дисклеймер: Ни цента мне
Пейринг: Бел/Мармон, БелФран, грязные намеки на XS
Рейтинг: R
Жанр: Что есть драма для Варии? Бытовуха
Размер: Миди
Размещение: черкните пару строк
Саммари: Будни Варии. Будни Франа и Бельфегора. Так можно жить, так невозможно не свихнутся.
Часть 1
читать дальше
Часть 2.
Неужели сдохнет? Уже веки дрожат и глаза непроизвольно закрываются. Дрянной конец для офицера Варии, неплохая смерть для никчемного земноводного. Противники носились вокруг, пламя вспыхивало, коробочки открывались, и схватка начиналась опять. Для Франа все это – возня в песочнице. Иллюзионист отличался умом и сообразительностью, и холодный расчет был направлен на надзирание, а не участие в схватке. Стоять и ничего не делать, изредка лениво прикрывая напарника иллюзиями. Защитить свою тощую задницу – первостепенная задача земноводного.
Пока Бельфегор приятно проводил время, одновременно выполняя их миссию, Фран получил пулю в спину. Настоящую пулю из настоящего пистолета, такими штуками уже давно никто не пользуется, и он перестал брать их в расчет. Стрелявший даже не посмотрел, достигла ли пуля своей мишени, он просто стрелял наудачу. Очередью. На всякий случай. Вдруг удастся попасть во врага. В иллюзиониста Варии, например.
- Умираешь, лягушка.
Бел смеется, бесцеремонно ложа голову Франа на свои колени. Из бока течет черная кровь, портя униформу, опять стирать. Черная? Наверняка, поврежден какой-то орган. Жизненно важный, разумеется, в противном случае – не так интересно.
Лягушачья шапка падает на пол, а под ней оказывается корона. Его, черт дери, корона! Маленькая дрянь носила ее под шапкой! Корону! Под идиотской шапкой!
Бельфегор все еще сидит, приоткрыв рот, пораженный безобразным обращением с реликвиями, когда Фран лениво открывает глаза, виновато зажимая рану в боку. Бел перехватывает его руку, прикладывая обе ладони к поврежденному боку. Кровь беспрерывно хлещет, заливая руки, и плащ, и штаны, и опять стирать. Да как же так. Кто вообще сейчас пользуется пистолетами? А где же пламя и решимость и прочая херня?
Принц не знает, что делать, он как кровосос и кровь может только пить, разбавляя молоком. Первая помощь – не его стезя, совсем не его. Боссу давно говорили, что в отряде не хватает медиков, как весомый аргумент – лягушка дохнет. Подогнув колени, уткнувшись лицом в живот Белу, откидывает свои лягушачьи лапки.
- Эй, жаба! Ты чего, жаба? А кто будет оживлять Мармона?
Фран улыбается, прижимая руки принца к боку.
- Так забавно, да, семпай? Иллюзионист, умерший из-за иллюзии. Маленькой, глупой иллюзии.
- Тебя никто не…
Бельфегор замирает. Он уже готовился сдавать свою королевскую кровь на переливание лягушке, он даже отдал ей свою корону, чтобы она так похабно носила ее под дурацкой шапкой. Маленькая, глупая иллюзия.
- Что ты сказал?
Фран не сопротивляется, когда Бел скидывает его с колен, да и не может, в общем-то. Когда пол под тобой залит бордовой жидкость, как-то не особенно хочется драться. Или укорачиваться от ножей, которые достает Бельфегор.
Отчет о той миссии всем показался подозрительным. Принц увлекся заданием, а закончив, обнаружил, что напарник не пытается прикрывать его иллюзией. Напарника вообще не было. Занзас устроил разнос, когда Бел вернулся один. Особенно досталось Скуалло, когда тот заорал, что Вария такого заказа вообще не получала. Напарника не было. Миссии не было. Мармона не стало, а тут так удачно под руку подвернулся талантливый иллюзионист.
Какой глупый спектакль и Бельфегор в центре сцены, Бельфегор тоже глупый. Он же гений, мог бы догадаться раньше, а не через полгода со смерти Мармона. С убийства. Убийства Мармона. И все варийцы, пришедшие на бесплатное представление, хоть кто-то должен был заподозрить, да тот же Скуалло. Капитан же, обязательно бы понял, если бы видел на свете что-то, кроме молнии на штанах босса.
Нет заказа, нет миссии, нет Мармона. Зато есть маленькая зеленая тварь. Вам, говорят, иллюзионист нужен? Я могу.
Говорят? Защита мафиозной организации так слаба, что о потерях их бойцов треплются в каждой римской подворотне? Дурная зеленая тварь, подкравшееся к какому-то рядовому солдатом с предложением о поступлении на службу, как будто пирожки на улице продавать собрался. Занзас бы обязательно увидел огромный расползающийся шов на его гладко высказанной истории, но вокруг прыгал идиот-принц, влюбившийся в зеленые глаза.
«У него волосы-водоросли, принц хочет водоросли! Иди сюда, мальчишка!».
Забирай себе, Бел, только заткнись.
- Я даже убивать тебя не стану, ты так жалок.
Бельфегор немного успокаивается, и садиться обратно, тыкая пальцами в окровавленный бок Франа. Может, дырку от пули можно заткнуть пальцем? Нужно попробовать.
- Вы бесконечно добры, принц.
Фран живописно сплевывает кровь, скопившеюся во рту, одновременно пытаясь увернуться от рук принца.
- А может это любовь.
Франа трясет от холода, температура вокруг понизилась на тысячу градусов, после бельфегоровских выходок, но мальчик все же растягивает в улыбке бледнеющие губы.
- Нечаянно влюбить в себя принца. Отвратительно. Я теперь достоин Варии?
Бельфегор криво усмехается, совершенно не по-королевски цепляясь за слова. Как маленькая влюбленная девчонка. Самому настолько мерзко, что непреодолимо хочется добить лежачего, помочь, чтобы не мучился, он же виноват, кто еще. Не мог сдохнуть тихо и в углу, маскируясь под местность. А теперь Бельфегор вынужден смотреть эту получасовую мелодраму, да давай ты быстрей уже!
Руки опять жмутся к боку, и принц оправдывает себя, бормоча, что сейчас посильнее надавит, чтобы усилить кровотечение, чтобы крови было больше, да чтобы умирал поскорее уже.
- Неважно выглядите, семпай. Огорчены невосполнимой потерей хранилища, в которое можно складывать ножи?
- Заткнись, лягушка.
- Принцы не должны так огорчаться из-за мелочей, может, вы ненастоящий принц, семпай?
- Ты можешь дохнуть молча?
- Мы же еще встретимся, семпай. Надеюсь не скоро.
Бельфегор проводит рукой по волосам, убирая с глаз челку. Королевская прическа превратилась красные стрелочки, свисающие по обе стороны от лица.
- Семпай, вы не могли бы не склоняться так низко, я начинаю подозревать дурные намерения.
- Подозревай.
Бельфегор кладет широкую ладонь на глаза Франа, прижимаясь к его губам. Не то время, не то место, но время поджимает, а Бельфегор никогда не испытывал слабостей к трупам. Через несколько секунд сердцебиение мальчишки может прекратится и он начнет разлагаться, превратившись в ненужную обузу. Он и сейчас обуза, по нему даже никто не всплакнет, Бельфегор так точно. Сердце мальчишки, которое по всем подсчетам должно было заглохнуть, вдруг оживляется, довольное неумелыми ласками Бельфегора. А Бельфегору бы так хотелось, чтобы мальчишка задохнулся от нехватки кислорода, какая жалость.
Бел отнимает руку от лица мальчишки, оставляя красный отпечаток ладони, а закрытые веки больше не поднимаются. Бинго.
***
Хранители тумана в Варии взаимозаменяемы. Боссу все равно, он просто приказывает наколдовать ему бар, как будто они какие-то волшебники. Наколдовать бар, сдать отчеты и не лезть к Скуалло с идиотскими вопросами. Фран скопировал витрину магазина, в котором продают алкоголь, передал отчет Бельфегору отчет и не подходил к Скуалло ближе, чем расстояние, с которого можно было слышать «Врой».
Фран думал, что их босс – никчемная пустышка, за что получил протезом по голове, заработав сотрясение. Занзас пребывал в благополучном незнании о своем статусе в глазах иллюзиониста, возможно, поэтому Фран еще жив. А совсем не потому, что Бельфегор надрывно выл не хуже патлатого капитана, взывая к мамочке. К варийской мамочке, с ее коробочкой солнца, с этим идиотским павлином, чтобы он остановил кровотечение и не дал Франу умереть, а боссу лишиться запасов выпивки.
Фран не мог решить, что хуже – смерть или жалкое спасение индюком, принадлежащим гомосексуалисту.
От лекарств тошнило, и Фран в который раз склонился над любовно поставленным ведром возле дивана.
- Умираешь?
Бельфегор присаживается на корточки, подперев голову рукой. Из Франа сыплются непривычные для его спокойствия проклятия, вперемешку с рвотой и желудочным соком. В перерывах между приступами он кашляет и безразлично скользит взглядом по принцу.
- Похоже на то.
Бельфегор смеется, подкрадываясь чуть ближе к дивану. Принц недовольно морщит нос, разглядывая содержимое ведра.
- Ищите мух, семпай? Боюсь, ваше высочество ждет разочарование.
Жаба умирает долго, намного дольше, нежели нормальный человек. Человек представляется господу спустя три секунды после встречи с Варией, по сути, любое живое существо априори становится окоченевшим телом, с того момента, когда Занзас лениво ставит свою роспись на гербовом документе. Фран подшучивал над выдернутым из шевелюры пером, которым Занзас изволит расписываться, иронизировал, пока не получил подзатыльник от капитана, задолго до того, когда беспомощно валялся на диване, в изнеможении склоняясь над пластиковым ведром.
Бельфегор что-то говорит про отличный предлог, отговорку, найденную чтобы увильнуть от королевского минета, но в комнату входит Скуалло и речь принца прерывается.
- Кому, что и куда ты собрался пихать, недоносок?
Скуалло аккуратно ставит сапоги возле камина, заботливо мешая в нем угли. На каждом сапоге вышит «Х» и Бельфегор заливается смехом, потешаясь над стараниями Скуалло. Нынешняя зима настолько холодная и снежная, что даже у Бога промокли сапоги.
- Лягушке. Ты бы знал, какой он внутри.
- Да-да.
Скуалло трясет коробку, стоящую на камине, заинтересованно прикладывая ее к уху.
- Это твое? Это… Ты совсем рехнулся Бэл?!
Капитан размахивает коробкой так, что волосы, опутавшие руку, взмывают в такт, Фран отстраненно думает, что Скуалло есть за что трахать. У капитана длинные гладкие волосы и худощавое тело, такое, что если развернуть лицом к стенке и намотать на кулак прядь серебряных нитей, то Скуалло вполне сойдет за женщину. Босс не любит трахаться лицом к лицу – оно у мечника слишком мужественное, а главнокомандующий Варии не какой-нибудь пидор. В отличие от похотливого принца, услаждающего себя мертвыми иллюзиями. В отличие от Франа, Скуалло есть за что любить. Он ловит головой Его стаканы, ставит мокрую обувь возле камина и всегда готов убивать союзников, если Ему будет угодно. Занзас как-то незаметно стал ярким прожектором в конце длинного тоннеля, человеком, давшим Скуалло цель, а значит давшим ему жизнь. И Скуалло справедливо полагал, что он же может ее и забрать.
Если ты не можешь быть Богом, им буду я.
Занзас хорошо справлялся со своей ролью, он был ревнивым и бесстрашным Богом, он требовал единоличного ему поклонения, он не терпел шлюх в своей кровати и не позволил превратить Варию в бордель. Как следствие – гениальный принц рехнулся, проводя долгие одинокие ночи в компании мужчин.
Бел стягивает одеяло с Франа, тыча в него пальцем.
- Принцу понравилось, лягушка оказалась не такой уж бесполезной, Скуалло, и незачем так орать.
Бел пинком сменил траекторию летящей во Франа коробки.
- Не порть чужое имущество! Принц недоволен!
Рот Скуалло удивленно приоткрыт, и мечник уже собирается вцепиться в полосатый свитер Бельфегора здоровой рукой, чтобы выбить всю дурь из белобрысой башки, но плечи Его Величества приобнимают трясущиеся холодные руки. Фран устало прижимается грудью к спине Бельфегора, и принц рефлекторно отклоняется назад, ловя лезвием ножа дрожащие пальцы.
- Капитан, подсматривать за любовниками – неприлично, вы разве не знали?
Фран трется щекой о щеку принца, шипя от боли в кониках пальцев. Бельфегор крошит нежные подушечки на куски, придавая рисунку отпечатков новый узор.
- Десять лет разницы, не так уж много, да, Скуалло?
- Да, капитан, может попросить Дона Вонголы, чтобы он заморозил семпая в куске льда, и тогда я смогу его нагнать?
Скуалло стискивает зубы, на щеки некрасиво ложится румянец, как у девки. Как боссу и хотелось бы. Десять лет, восемь лет, какая разница? Но Супербиа хотя бы не был тогда ребенком. Тогда он уже хотел идти за Занзасом, ползти за ним, на коленях, рефлекторно подбирая спадающие вниз пряди волос, чтобы не собирали грязь с пола – боссу не нравится. Он хотел убивать, следуя под его эгидой, хотел драться и защищать, его защищать, свою семью защищать, Варию. Рыцарь, убивающий за деньги, защищающий задаром. Бельфегора сумасшедшего защищать, Луссурию, Мармона, Леви, а теперь и Франа. А Франу не нужен рыцарь, ему принц нужен, срезающий отпечатки с его пальцев. Оказалось, что у каждого свой Бог.
Супербиа весело ухмыляется, откидывая волосы с лица.
- Чтобы босс не знал. Мусор.
Дверь хлопает, и Фран тут же убирает руки с плеч Бельфегора, прижимая к себе окровавленные пальцы. Он сосредоточенно пытается согнуть и разогнуть суставы, стараясь не поморщится от боли, когда Бел перехватывает его руку, скользнув языком по мизинцу. Десять лет – пустяк, у Варии всегда найдется кусок хорошего льда, а Скуалло может научить как ухаживать за зелеными волосами, длинною в жизнь.
***
Бог такая нестабильная материя, капризная, могущая отвернутся от тебя в любую секунду. Посыпающая твою голову стеклом, карающая тебя острым металлом, придирчивая, прихотливая. Ее трудно изучать и невозможно понять, нельзя предугадать, что она выкинет в следующий момент. Иногда эта материя приобретает форму, обычную, человеческую, с пшеничными волосами и сильными руками. Бог Франа слепой, на его глаза опущена золотистая пелена, он влюблен в себя, но ревнует его, Франа. У Бога Франа много сторон, он и Бог, и принц, и гений. Он опускается до похоти по отношению к своему единственному подданному и каждую ночь слушает его молитвы. У него королевские замашки, садистские наклонности и склонность к практикованию анатомии. Он слеп и глух на оба уха, Бог никогда не исполняет его желаний, и Фран перестает просить. Бог наказывает за неповиновение, делает это часто и с явным удовольствием, Фран огрызается и язвит, каждую ночь прыгая на священный алтарь, называемый койкой.
Он – Бог спаситель. Он не раз спасал своего единственного подданного от врагов, от себя спасал, останавливая в последний момент руку, занесенную для удара.
Он всезнающ и вездесущ, поэтому у Франа не было ни одного свидания с другим, с тем, кто мог бы стать для него новым Богом.
Вообще-то, Бог Франа – неправильный. Фаворский свет не сияет над его головой, он не умеет прощать, и его лик не окружен ореолом чистоты и справедливости. У него грязный Бог, любящий кровь, страдания, секс. Ни в чем себе не отказывающее божество. Всевышний, закупающийся в супермаркете, как обычный потребитель.
Вот вам бидон молока, Господи.
Вот вам новый нож.
Вот вам «Фран», желаете забрать себе целиком или по кускам?
«Франа» оказалось так легко обратить в свою веру, шестнадцатилетнего мальчишку, носящего под шапкой нимб своего Всевышнего. Мальчишка, умеющий не только убивать своими иллюзиями. У него была своя жизнь, не разделенная с Богом.
В ней он сбежал из приюта, чтобы заработать сотню лир на скромный подарок понравившейся девочке. Сбежал, а вернутся не смог. Тогда был Мукуро-сенсей, научивший его создавать цветы из воздуха, и Франу больше не нужно было искать деньги на подарки. А потом появился Бог, и девочки, и цветы отпали, как задачи, не имеющие перспективы. Луссурия сболтнул лишнее, это была просто шутка про какую-то надуманную подружку, глупая подначка про свидание, про ММ, а Фран до этого ни разу не трахался. Ему пришлось кровью заплатить за азы мастерства, за чужую шутку, но устоями изнасилования он овладел в совершенстве, мальчишка вообще всегда схватывал на лету. Статуя маленького божка стала для Франа надежной опорой, вокруг которой можно было вращать свой мир.
Его Бог вышиб дверь ногой в его духовный мир и наблевал на пороге его души. Забыть такую беспардонность было трудно, поэтому пришлось ее принять. Бельфегор исправно ограждал свою марионетку от других Богов, приговаривая, что остаться должен один.
У Франа, он всегда должен быть один.
- Мамочка, посмотри, в меня влюбилась жаба!
Бельфегор дергает плащ Луссурии, кивая в сторону Франа. Мальчик только что надел Белу на голову капюшон, чтобы укрыть от холода.
- Это не так, Бел-семпай. Просто учитель говорил мне заботиться обо всех ущербных созданиях.
- А? Мамочка, ты ничего не слышала? Мне показалось, кто-то что-то сказал.
Фран кладет прохладные пальцы на подбородок принца, поворачивая его голову к себе.
- Это я, семпай. Простите, я не знал, что вы ослепли. Я же говорил вам, что мы должны подстричь вашу челку.
- Так это всего лишь ты, раб.
Луссурия подпирает рукой подбородок, смотря на возню в песочнице. Песочница, в которую был втянут маленький принц, когда только успел встать таким взрослым? Снежный Король, педантично просящий по ночам за своих подданных.
Боже, присмотри за ним, а я как-нибудь перебьюсь.
Ночью он читает молитвы для мальчишки, а днем ломает ему жизнь.
И из-за этих идиотов Луссурия дней десять провел без сна, пока принц настойчиво заставлял его лечить священную жабу. По ночам, конечно, потому что днем Фран приходил в себя и принцу нужно было заниматься более важными делами. Например, надевать на голову Франа желтое пластиковое ведро с остатками рвоты, обливать его ледяной водой, чтобы сбить жар, пытаться засунуть ему в рот пауков, отловленных в особняке, и ломать, крушить, поджигать, и танцевать среди тлеющего праха.
Луссурия не мог сказать точно, когда понял, что их отношения на стадии «пока смерть не разлучит». Может, это произошло когда папочка-босс счел ненужным вызывать их обоих к себе в кабинет, чем тратить вдвое больше времени на королевскую помойку и отпочковавшеюся от нее лягушку, гораздо проще объяснить суть задания наиболее вменяемому Франу. Все равно потом один придет в комнату другого и они будут ночь напролет учить друг друга жить. Бельфегор будет размахивать ножом, разглагольствуя о пользе убийств для растущего организма, о прекрасном северном замке, который он должен отвоевать, размозжив череп своему брату, а когда он вступит в полноправное наследие, Бел наймет Франа чистильщиком туалетов в свое королевство. Франу не особенно нужно королевство, даже с такими превосходными туалетами как у Бельфегора, он выхватывает из его пальцев нож, неожиданно метко посылая его в центр мишени на стене. Не глядя. Спиной. В десятку. Бел затыкается, думая, что, пожалуй, он назначит Франа Генеральным Чистильщиком.
А может это произошло когда Бельфегора отправили на одиночную миссию. Бела отправили, а Франа – нет. Он отправился сам. Просто подумал, что произошла какая-то ошибка, и пьяный босс забыл указать его имя в приказе, страдая от похмелья. Естественно после такой выходки кое-кто едва не умер.
Бельфегор сидит за столом, сосредоточенно наливая молоко в высокий бокал. Фран со скучающим видом заходит на кухню, протягивает руку, доставая яблоко из корзинки прямо под носом Бела.
- Он издевается, да?
Луссурия приподнимает очки, разглядывая спину мальчишки, белая растянутая майка не скрывает дерзко обтянутых тонкой кожей косточек. Нет, Бел, он не специально. Кто же знал, что у тебя стоит на тощих парнишек в майках и шортах. Ничего особенного. Луссурии больше по душе мальчики, купающиеся в лучах солнца, его солнца. У них хотя бы есть за что подержаться, ведь его мальчики всегда в хорошей форме. Хранитель знойного солнца качает головой, водружая очки на место и молча идет за тряпкой, чтобы вытереть молоко, давно льющееся через край бокала. А Франу-то что? Он не специально. В кухню влетает ураган, сметая со стола корзинку с яблоками.
- Херов босс!
Как будто это все объясняет. У Скуалло волосы забраны высокий хвост, ниспадающий на черную растянутую майку. Луссурия был бы непротив пригреть его в своих лучах, но, кажется, он уже горит в пламени. Бельфегор приходит в себя, довольно отпивая молоко.
- Что пялишься? Тоже хочешь в это переодеться?
У принца совсем немного поклонников, отчасти потому, что долго они в его обществе не протягивают. Не доживают. Фран погружает их в бесконечные иллюзии, из которых нет выхода. Даже ту хорошенькую барменшу-англичанку, которой не посчастливилось поинтересоваться куда держит путь загадочный незнакомец. Франу хотелось разбить ей об голову весь ассортимент зашарканного паба и скормить ей осколки со вкусом алкоголя, сообщив, что принц уже нашел свою снежную королеву. Мечты у него с делом не расходились, и пока Бельфегор пошатываясь брел в туалет, мальчик уничтожил неосторожную барменшу своей иллюзией.
Бельфегора носило из стороны в сторону, он был пьян как портовая девка, как их босс после того, как тот похерил кольцо Вонголы, да и саму Вонголу. Впервые Фран попробовал алкоголь с губ другого человека.
- Как вы думаете, я смогу напиться вашей слюной? Какой у нее градус?
Бельфегор рассмеялся, не зашикал как обычно, а именно рассмеялся, и Фран узнал, что у него красивый, немного гнусавый и чертовски пьяный смех.
- Тебе нельзя пить. Подожди. Ты же лягушка. Закон не запрещает лягушкам пить! Ты обманул меня!
Заметив особенно опасный угол наклона, Фран подставил принцу плечо. И губы. И всего себя, только Бел был не в состоянии взять. Он всегда предлагал больше, чем Бел смог бы унести. Принц всегда брал по кусочкам и только самое нужное, необходимое, но не главное. Это как если бы он нашел на необитаемом острове охотничий нож и спасательную шлюпку. Бельфегор выбрал бы нож, полезная штука, им можно вспороть лодку и никогда не выбирать между пользой и спасением.
- Я повелитель жаб!
Фран отцепляет от себя Бельфегора, чтобы их не выгнали в первую же ночь из гостиницы. Бел все равно находит способ извернутся и пристать к нему в лифте. Ему совершенно не хочется быть спасенным. Может, ему вовсе и не нужна королева, и, тем более, какая-то там лягушка. Он нависает над Франом, тыча ему в лицо растопыренными пальцами.
- Знаешь, что я могу сделать этими пальцами?
Фран недоуменно вскидывает бровь, отворачиваясь.
- Щелкнуть, чтобы подозвать очаровательную барменшу?
- Фу, ревнивый.
Фран опять напивается высокоградусной слюной и ему кажется, что Бельфегор по сравнению с ним – стекло.
Фу, пьяный и сломавший кому-то жизнь. Какой-то третьесортный божок с немереными амбициями, набирающий рабов и священников в свой религиозный легион. А кто-то ведь ведется. Слепо следует этому пути и пропагандирует его веру. Принц ножей-сама. Кто-то покупается и отдает ему даже больше, чем Бог может забрать. И Фран возомнил себя спасательной шлюпкой. Очень нетрезвой, но очень спасательной.
- Возомнил себе, что я влюбился в тебя, мой немилый кохай?
Фран пожимает плечами, пошло ставя колено между ног Бельфегора.
- Я держу в руках свою возомнительность. А вы не влюбились?
Бельфегор снова смеется, беспомощно шатаясь, пока Фран скользит коленом вверх, скучающе смотря в лицо принца.
- Сомневайся, Франни.
Фран наклоняется вперед, быстро касаясь языком пьяных губ, как лягушка, ловящая свою жертву. Бел действительно повелитель жаб.
Автор:[L] Glenng [/L]
Бета: серые клеточки моего мозга
Дисклеймер: Ни цента мне
Пейринг: Бел/Мармон, БелФран, грязные намеки на XS
Рейтинг: R
Жанр: Что есть драма для Варии? Бытовуха
Размер: Миди
Размещение: черкните пару строк
Саммари: Будни Варии. Будни Франа и Бельфегора. Так можно жить, так невозможно не свихнутся.
Часть 1
читать дальше
Часть 2.
Неужели сдохнет? Уже веки дрожат и глаза непроизвольно закрываются. Дрянной конец для офицера Варии, неплохая смерть для никчемного земноводного. Противники носились вокруг, пламя вспыхивало, коробочки открывались, и схватка начиналась опять. Для Франа все это – возня в песочнице. Иллюзионист отличался умом и сообразительностью, и холодный расчет был направлен на надзирание, а не участие в схватке. Стоять и ничего не делать, изредка лениво прикрывая напарника иллюзиями. Защитить свою тощую задницу – первостепенная задача земноводного.
Пока Бельфегор приятно проводил время, одновременно выполняя их миссию, Фран получил пулю в спину. Настоящую пулю из настоящего пистолета, такими штуками уже давно никто не пользуется, и он перестал брать их в расчет. Стрелявший даже не посмотрел, достигла ли пуля своей мишени, он просто стрелял наудачу. Очередью. На всякий случай. Вдруг удастся попасть во врага. В иллюзиониста Варии, например.
- Умираешь, лягушка.
Бел смеется, бесцеремонно ложа голову Франа на свои колени. Из бока течет черная кровь, портя униформу, опять стирать. Черная? Наверняка, поврежден какой-то орган. Жизненно важный, разумеется, в противном случае – не так интересно.
Лягушачья шапка падает на пол, а под ней оказывается корона. Его, черт дери, корона! Маленькая дрянь носила ее под шапкой! Корону! Под идиотской шапкой!
Бельфегор все еще сидит, приоткрыв рот, пораженный безобразным обращением с реликвиями, когда Фран лениво открывает глаза, виновато зажимая рану в боку. Бел перехватывает его руку, прикладывая обе ладони к поврежденному боку. Кровь беспрерывно хлещет, заливая руки, и плащ, и штаны, и опять стирать. Да как же так. Кто вообще сейчас пользуется пистолетами? А где же пламя и решимость и прочая херня?
Принц не знает, что делать, он как кровосос и кровь может только пить, разбавляя молоком. Первая помощь – не его стезя, совсем не его. Боссу давно говорили, что в отряде не хватает медиков, как весомый аргумент – лягушка дохнет. Подогнув колени, уткнувшись лицом в живот Белу, откидывает свои лягушачьи лапки.
- Эй, жаба! Ты чего, жаба? А кто будет оживлять Мармона?
Фран улыбается, прижимая руки принца к боку.
- Так забавно, да, семпай? Иллюзионист, умерший из-за иллюзии. Маленькой, глупой иллюзии.
- Тебя никто не…
Бельфегор замирает. Он уже готовился сдавать свою королевскую кровь на переливание лягушке, он даже отдал ей свою корону, чтобы она так похабно носила ее под дурацкой шапкой. Маленькая, глупая иллюзия.
- Что ты сказал?
Фран не сопротивляется, когда Бел скидывает его с колен, да и не может, в общем-то. Когда пол под тобой залит бордовой жидкость, как-то не особенно хочется драться. Или укорачиваться от ножей, которые достает Бельфегор.
Отчет о той миссии всем показался подозрительным. Принц увлекся заданием, а закончив, обнаружил, что напарник не пытается прикрывать его иллюзией. Напарника вообще не было. Занзас устроил разнос, когда Бел вернулся один. Особенно досталось Скуалло, когда тот заорал, что Вария такого заказа вообще не получала. Напарника не было. Миссии не было. Мармона не стало, а тут так удачно под руку подвернулся талантливый иллюзионист.
Какой глупый спектакль и Бельфегор в центре сцены, Бельфегор тоже глупый. Он же гений, мог бы догадаться раньше, а не через полгода со смерти Мармона. С убийства. Убийства Мармона. И все варийцы, пришедшие на бесплатное представление, хоть кто-то должен был заподозрить, да тот же Скуалло. Капитан же, обязательно бы понял, если бы видел на свете что-то, кроме молнии на штанах босса.
Нет заказа, нет миссии, нет Мармона. Зато есть маленькая зеленая тварь. Вам, говорят, иллюзионист нужен? Я могу.
Говорят? Защита мафиозной организации так слаба, что о потерях их бойцов треплются в каждой римской подворотне? Дурная зеленая тварь, подкравшееся к какому-то рядовому солдатом с предложением о поступлении на службу, как будто пирожки на улице продавать собрался. Занзас бы обязательно увидел огромный расползающийся шов на его гладко высказанной истории, но вокруг прыгал идиот-принц, влюбившийся в зеленые глаза.
«У него волосы-водоросли, принц хочет водоросли! Иди сюда, мальчишка!».
Забирай себе, Бел, только заткнись.
- Я даже убивать тебя не стану, ты так жалок.
Бельфегор немного успокаивается, и садиться обратно, тыкая пальцами в окровавленный бок Франа. Может, дырку от пули можно заткнуть пальцем? Нужно попробовать.
- Вы бесконечно добры, принц.
Фран живописно сплевывает кровь, скопившеюся во рту, одновременно пытаясь увернуться от рук принца.
- А может это любовь.
Франа трясет от холода, температура вокруг понизилась на тысячу градусов, после бельфегоровских выходок, но мальчик все же растягивает в улыбке бледнеющие губы.
- Нечаянно влюбить в себя принца. Отвратительно. Я теперь достоин Варии?
Бельфегор криво усмехается, совершенно не по-королевски цепляясь за слова. Как маленькая влюбленная девчонка. Самому настолько мерзко, что непреодолимо хочется добить лежачего, помочь, чтобы не мучился, он же виноват, кто еще. Не мог сдохнуть тихо и в углу, маскируясь под местность. А теперь Бельфегор вынужден смотреть эту получасовую мелодраму, да давай ты быстрей уже!
Руки опять жмутся к боку, и принц оправдывает себя, бормоча, что сейчас посильнее надавит, чтобы усилить кровотечение, чтобы крови было больше, да чтобы умирал поскорее уже.
- Неважно выглядите, семпай. Огорчены невосполнимой потерей хранилища, в которое можно складывать ножи?
- Заткнись, лягушка.
- Принцы не должны так огорчаться из-за мелочей, может, вы ненастоящий принц, семпай?
- Ты можешь дохнуть молча?
- Мы же еще встретимся, семпай. Надеюсь не скоро.
Бельфегор проводит рукой по волосам, убирая с глаз челку. Королевская прическа превратилась красные стрелочки, свисающие по обе стороны от лица.
- Семпай, вы не могли бы не склоняться так низко, я начинаю подозревать дурные намерения.
- Подозревай.
Бельфегор кладет широкую ладонь на глаза Франа, прижимаясь к его губам. Не то время, не то место, но время поджимает, а Бельфегор никогда не испытывал слабостей к трупам. Через несколько секунд сердцебиение мальчишки может прекратится и он начнет разлагаться, превратившись в ненужную обузу. Он и сейчас обуза, по нему даже никто не всплакнет, Бельфегор так точно. Сердце мальчишки, которое по всем подсчетам должно было заглохнуть, вдруг оживляется, довольное неумелыми ласками Бельфегора. А Бельфегору бы так хотелось, чтобы мальчишка задохнулся от нехватки кислорода, какая жалость.
Бел отнимает руку от лица мальчишки, оставляя красный отпечаток ладони, а закрытые веки больше не поднимаются. Бинго.
***
Хранители тумана в Варии взаимозаменяемы. Боссу все равно, он просто приказывает наколдовать ему бар, как будто они какие-то волшебники. Наколдовать бар, сдать отчеты и не лезть к Скуалло с идиотскими вопросами. Фран скопировал витрину магазина, в котором продают алкоголь, передал отчет Бельфегору отчет и не подходил к Скуалло ближе, чем расстояние, с которого можно было слышать «Врой».
Фран думал, что их босс – никчемная пустышка, за что получил протезом по голове, заработав сотрясение. Занзас пребывал в благополучном незнании о своем статусе в глазах иллюзиониста, возможно, поэтому Фран еще жив. А совсем не потому, что Бельфегор надрывно выл не хуже патлатого капитана, взывая к мамочке. К варийской мамочке, с ее коробочкой солнца, с этим идиотским павлином, чтобы он остановил кровотечение и не дал Франу умереть, а боссу лишиться запасов выпивки.
Фран не мог решить, что хуже – смерть или жалкое спасение индюком, принадлежащим гомосексуалисту.
От лекарств тошнило, и Фран в который раз склонился над любовно поставленным ведром возле дивана.
- Умираешь?
Бельфегор присаживается на корточки, подперев голову рукой. Из Франа сыплются непривычные для его спокойствия проклятия, вперемешку с рвотой и желудочным соком. В перерывах между приступами он кашляет и безразлично скользит взглядом по принцу.
- Похоже на то.
Бельфегор смеется, подкрадываясь чуть ближе к дивану. Принц недовольно морщит нос, разглядывая содержимое ведра.
- Ищите мух, семпай? Боюсь, ваше высочество ждет разочарование.
Жаба умирает долго, намного дольше, нежели нормальный человек. Человек представляется господу спустя три секунды после встречи с Варией, по сути, любое живое существо априори становится окоченевшим телом, с того момента, когда Занзас лениво ставит свою роспись на гербовом документе. Фран подшучивал над выдернутым из шевелюры пером, которым Занзас изволит расписываться, иронизировал, пока не получил подзатыльник от капитана, задолго до того, когда беспомощно валялся на диване, в изнеможении склоняясь над пластиковым ведром.
Бельфегор что-то говорит про отличный предлог, отговорку, найденную чтобы увильнуть от королевского минета, но в комнату входит Скуалло и речь принца прерывается.
- Кому, что и куда ты собрался пихать, недоносок?
Скуалло аккуратно ставит сапоги возле камина, заботливо мешая в нем угли. На каждом сапоге вышит «Х» и Бельфегор заливается смехом, потешаясь над стараниями Скуалло. Нынешняя зима настолько холодная и снежная, что даже у Бога промокли сапоги.
- Лягушке. Ты бы знал, какой он внутри.
- Да-да.
Скуалло трясет коробку, стоящую на камине, заинтересованно прикладывая ее к уху.
- Это твое? Это… Ты совсем рехнулся Бэл?!
Капитан размахивает коробкой так, что волосы, опутавшие руку, взмывают в такт, Фран отстраненно думает, что Скуалло есть за что трахать. У капитана длинные гладкие волосы и худощавое тело, такое, что если развернуть лицом к стенке и намотать на кулак прядь серебряных нитей, то Скуалло вполне сойдет за женщину. Босс не любит трахаться лицом к лицу – оно у мечника слишком мужественное, а главнокомандующий Варии не какой-нибудь пидор. В отличие от похотливого принца, услаждающего себя мертвыми иллюзиями. В отличие от Франа, Скуалло есть за что любить. Он ловит головой Его стаканы, ставит мокрую обувь возле камина и всегда готов убивать союзников, если Ему будет угодно. Занзас как-то незаметно стал ярким прожектором в конце длинного тоннеля, человеком, давшим Скуалло цель, а значит давшим ему жизнь. И Скуалло справедливо полагал, что он же может ее и забрать.
Если ты не можешь быть Богом, им буду я.
Занзас хорошо справлялся со своей ролью, он был ревнивым и бесстрашным Богом, он требовал единоличного ему поклонения, он не терпел шлюх в своей кровати и не позволил превратить Варию в бордель. Как следствие – гениальный принц рехнулся, проводя долгие одинокие ночи в компании мужчин.
Бел стягивает одеяло с Франа, тыча в него пальцем.
- Принцу понравилось, лягушка оказалась не такой уж бесполезной, Скуалло, и незачем так орать.
Бел пинком сменил траекторию летящей во Франа коробки.
- Не порть чужое имущество! Принц недоволен!
Рот Скуалло удивленно приоткрыт, и мечник уже собирается вцепиться в полосатый свитер Бельфегора здоровой рукой, чтобы выбить всю дурь из белобрысой башки, но плечи Его Величества приобнимают трясущиеся холодные руки. Фран устало прижимается грудью к спине Бельфегора, и принц рефлекторно отклоняется назад, ловя лезвием ножа дрожащие пальцы.
- Капитан, подсматривать за любовниками – неприлично, вы разве не знали?
Фран трется щекой о щеку принца, шипя от боли в кониках пальцев. Бельфегор крошит нежные подушечки на куски, придавая рисунку отпечатков новый узор.
- Десять лет разницы, не так уж много, да, Скуалло?
- Да, капитан, может попросить Дона Вонголы, чтобы он заморозил семпая в куске льда, и тогда я смогу его нагнать?
Скуалло стискивает зубы, на щеки некрасиво ложится румянец, как у девки. Как боссу и хотелось бы. Десять лет, восемь лет, какая разница? Но Супербиа хотя бы не был тогда ребенком. Тогда он уже хотел идти за Занзасом, ползти за ним, на коленях, рефлекторно подбирая спадающие вниз пряди волос, чтобы не собирали грязь с пола – боссу не нравится. Он хотел убивать, следуя под его эгидой, хотел драться и защищать, его защищать, свою семью защищать, Варию. Рыцарь, убивающий за деньги, защищающий задаром. Бельфегора сумасшедшего защищать, Луссурию, Мармона, Леви, а теперь и Франа. А Франу не нужен рыцарь, ему принц нужен, срезающий отпечатки с его пальцев. Оказалось, что у каждого свой Бог.
Супербиа весело ухмыляется, откидывая волосы с лица.
- Чтобы босс не знал. Мусор.
Дверь хлопает, и Фран тут же убирает руки с плеч Бельфегора, прижимая к себе окровавленные пальцы. Он сосредоточенно пытается согнуть и разогнуть суставы, стараясь не поморщится от боли, когда Бел перехватывает его руку, скользнув языком по мизинцу. Десять лет – пустяк, у Варии всегда найдется кусок хорошего льда, а Скуалло может научить как ухаживать за зелеными волосами, длинною в жизнь.
***
Бог такая нестабильная материя, капризная, могущая отвернутся от тебя в любую секунду. Посыпающая твою голову стеклом, карающая тебя острым металлом, придирчивая, прихотливая. Ее трудно изучать и невозможно понять, нельзя предугадать, что она выкинет в следующий момент. Иногда эта материя приобретает форму, обычную, человеческую, с пшеничными волосами и сильными руками. Бог Франа слепой, на его глаза опущена золотистая пелена, он влюблен в себя, но ревнует его, Франа. У Бога Франа много сторон, он и Бог, и принц, и гений. Он опускается до похоти по отношению к своему единственному подданному и каждую ночь слушает его молитвы. У него королевские замашки, садистские наклонности и склонность к практикованию анатомии. Он слеп и глух на оба уха, Бог никогда не исполняет его желаний, и Фран перестает просить. Бог наказывает за неповиновение, делает это часто и с явным удовольствием, Фран огрызается и язвит, каждую ночь прыгая на священный алтарь, называемый койкой.
Он – Бог спаситель. Он не раз спасал своего единственного подданного от врагов, от себя спасал, останавливая в последний момент руку, занесенную для удара.
Он всезнающ и вездесущ, поэтому у Франа не было ни одного свидания с другим, с тем, кто мог бы стать для него новым Богом.
Вообще-то, Бог Франа – неправильный. Фаворский свет не сияет над его головой, он не умеет прощать, и его лик не окружен ореолом чистоты и справедливости. У него грязный Бог, любящий кровь, страдания, секс. Ни в чем себе не отказывающее божество. Всевышний, закупающийся в супермаркете, как обычный потребитель.
Вот вам бидон молока, Господи.
Вот вам новый нож.
Вот вам «Фран», желаете забрать себе целиком или по кускам?
«Франа» оказалось так легко обратить в свою веру, шестнадцатилетнего мальчишку, носящего под шапкой нимб своего Всевышнего. Мальчишка, умеющий не только убивать своими иллюзиями. У него была своя жизнь, не разделенная с Богом.
В ней он сбежал из приюта, чтобы заработать сотню лир на скромный подарок понравившейся девочке. Сбежал, а вернутся не смог. Тогда был Мукуро-сенсей, научивший его создавать цветы из воздуха, и Франу больше не нужно было искать деньги на подарки. А потом появился Бог, и девочки, и цветы отпали, как задачи, не имеющие перспективы. Луссурия сболтнул лишнее, это была просто шутка про какую-то надуманную подружку, глупая подначка про свидание, про ММ, а Фран до этого ни разу не трахался. Ему пришлось кровью заплатить за азы мастерства, за чужую шутку, но устоями изнасилования он овладел в совершенстве, мальчишка вообще всегда схватывал на лету. Статуя маленького божка стала для Франа надежной опорой, вокруг которой можно было вращать свой мир.
Его Бог вышиб дверь ногой в его духовный мир и наблевал на пороге его души. Забыть такую беспардонность было трудно, поэтому пришлось ее принять. Бельфегор исправно ограждал свою марионетку от других Богов, приговаривая, что остаться должен один.
У Франа, он всегда должен быть один.
- Мамочка, посмотри, в меня влюбилась жаба!
Бельфегор дергает плащ Луссурии, кивая в сторону Франа. Мальчик только что надел Белу на голову капюшон, чтобы укрыть от холода.
- Это не так, Бел-семпай. Просто учитель говорил мне заботиться обо всех ущербных созданиях.
- А? Мамочка, ты ничего не слышала? Мне показалось, кто-то что-то сказал.
Фран кладет прохладные пальцы на подбородок принца, поворачивая его голову к себе.
- Это я, семпай. Простите, я не знал, что вы ослепли. Я же говорил вам, что мы должны подстричь вашу челку.
- Так это всего лишь ты, раб.
Луссурия подпирает рукой подбородок, смотря на возню в песочнице. Песочница, в которую был втянут маленький принц, когда только успел встать таким взрослым? Снежный Король, педантично просящий по ночам за своих подданных.
Боже, присмотри за ним, а я как-нибудь перебьюсь.
Ночью он читает молитвы для мальчишки, а днем ломает ему жизнь.
И из-за этих идиотов Луссурия дней десять провел без сна, пока принц настойчиво заставлял его лечить священную жабу. По ночам, конечно, потому что днем Фран приходил в себя и принцу нужно было заниматься более важными делами. Например, надевать на голову Франа желтое пластиковое ведро с остатками рвоты, обливать его ледяной водой, чтобы сбить жар, пытаться засунуть ему в рот пауков, отловленных в особняке, и ломать, крушить, поджигать, и танцевать среди тлеющего праха.
Луссурия не мог сказать точно, когда понял, что их отношения на стадии «пока смерть не разлучит». Может, это произошло когда папочка-босс счел ненужным вызывать их обоих к себе в кабинет, чем тратить вдвое больше времени на королевскую помойку и отпочковавшеюся от нее лягушку, гораздо проще объяснить суть задания наиболее вменяемому Франу. Все равно потом один придет в комнату другого и они будут ночь напролет учить друг друга жить. Бельфегор будет размахивать ножом, разглагольствуя о пользе убийств для растущего организма, о прекрасном северном замке, который он должен отвоевать, размозжив череп своему брату, а когда он вступит в полноправное наследие, Бел наймет Франа чистильщиком туалетов в свое королевство. Франу не особенно нужно королевство, даже с такими превосходными туалетами как у Бельфегора, он выхватывает из его пальцев нож, неожиданно метко посылая его в центр мишени на стене. Не глядя. Спиной. В десятку. Бел затыкается, думая, что, пожалуй, он назначит Франа Генеральным Чистильщиком.
А может это произошло когда Бельфегора отправили на одиночную миссию. Бела отправили, а Франа – нет. Он отправился сам. Просто подумал, что произошла какая-то ошибка, и пьяный босс забыл указать его имя в приказе, страдая от похмелья. Естественно после такой выходки кое-кто едва не умер.
Бельфегор сидит за столом, сосредоточенно наливая молоко в высокий бокал. Фран со скучающим видом заходит на кухню, протягивает руку, доставая яблоко из корзинки прямо под носом Бела.
- Он издевается, да?
Луссурия приподнимает очки, разглядывая спину мальчишки, белая растянутая майка не скрывает дерзко обтянутых тонкой кожей косточек. Нет, Бел, он не специально. Кто же знал, что у тебя стоит на тощих парнишек в майках и шортах. Ничего особенного. Луссурии больше по душе мальчики, купающиеся в лучах солнца, его солнца. У них хотя бы есть за что подержаться, ведь его мальчики всегда в хорошей форме. Хранитель знойного солнца качает головой, водружая очки на место и молча идет за тряпкой, чтобы вытереть молоко, давно льющееся через край бокала. А Франу-то что? Он не специально. В кухню влетает ураган, сметая со стола корзинку с яблоками.
- Херов босс!
Как будто это все объясняет. У Скуалло волосы забраны высокий хвост, ниспадающий на черную растянутую майку. Луссурия был бы непротив пригреть его в своих лучах, но, кажется, он уже горит в пламени. Бельфегор приходит в себя, довольно отпивая молоко.
- Что пялишься? Тоже хочешь в это переодеться?
У принца совсем немного поклонников, отчасти потому, что долго они в его обществе не протягивают. Не доживают. Фран погружает их в бесконечные иллюзии, из которых нет выхода. Даже ту хорошенькую барменшу-англичанку, которой не посчастливилось поинтересоваться куда держит путь загадочный незнакомец. Франу хотелось разбить ей об голову весь ассортимент зашарканного паба и скормить ей осколки со вкусом алкоголя, сообщив, что принц уже нашел свою снежную королеву. Мечты у него с делом не расходились, и пока Бельфегор пошатываясь брел в туалет, мальчик уничтожил неосторожную барменшу своей иллюзией.
Бельфегора носило из стороны в сторону, он был пьян как портовая девка, как их босс после того, как тот похерил кольцо Вонголы, да и саму Вонголу. Впервые Фран попробовал алкоголь с губ другого человека.
- Как вы думаете, я смогу напиться вашей слюной? Какой у нее градус?
Бельфегор рассмеялся, не зашикал как обычно, а именно рассмеялся, и Фран узнал, что у него красивый, немного гнусавый и чертовски пьяный смех.
- Тебе нельзя пить. Подожди. Ты же лягушка. Закон не запрещает лягушкам пить! Ты обманул меня!
Заметив особенно опасный угол наклона, Фран подставил принцу плечо. И губы. И всего себя, только Бел был не в состоянии взять. Он всегда предлагал больше, чем Бел смог бы унести. Принц всегда брал по кусочкам и только самое нужное, необходимое, но не главное. Это как если бы он нашел на необитаемом острове охотничий нож и спасательную шлюпку. Бельфегор выбрал бы нож, полезная штука, им можно вспороть лодку и никогда не выбирать между пользой и спасением.
- Я повелитель жаб!
Фран отцепляет от себя Бельфегора, чтобы их не выгнали в первую же ночь из гостиницы. Бел все равно находит способ извернутся и пристать к нему в лифте. Ему совершенно не хочется быть спасенным. Может, ему вовсе и не нужна королева, и, тем более, какая-то там лягушка. Он нависает над Франом, тыча ему в лицо растопыренными пальцами.
- Знаешь, что я могу сделать этими пальцами?
Фран недоуменно вскидывает бровь, отворачиваясь.
- Щелкнуть, чтобы подозвать очаровательную барменшу?
- Фу, ревнивый.
Фран опять напивается высокоградусной слюной и ему кажется, что Бельфегор по сравнению с ним – стекло.
Фу, пьяный и сломавший кому-то жизнь. Какой-то третьесортный божок с немереными амбициями, набирающий рабов и священников в свой религиозный легион. А кто-то ведь ведется. Слепо следует этому пути и пропагандирует его веру. Принц ножей-сама. Кто-то покупается и отдает ему даже больше, чем Бог может забрать. И Фран возомнил себя спасательной шлюпкой. Очень нетрезвой, но очень спасательной.
- Возомнил себе, что я влюбился в тебя, мой немилый кохай?
Фран пожимает плечами, пошло ставя колено между ног Бельфегора.
- Я держу в руках свою возомнительность. А вы не влюбились?
Бельфегор снова смеется, беспомощно шатаясь, пока Фран скользит коленом вверх, скучающе смотря в лицо принца.
- Сомневайся, Франни.
Фран наклоняется вперед, быстро касаясь языком пьяных губ, как лягушка, ловящая свою жертву. Бел действительно повелитель жаб.
@темы: Belphegor, BF, Fran, Fanfiction
-
-
24.06.2011 в 23:27Это нечто)
Понравилось)
Ревнивый Фран.Как все вкусно и атмосферно)
нравится)
-
-
25.06.2011 в 00:33-
-
07.09.2011 в 03:21-
-
08.01.2012 в 23:00